В последние несколько лет сознательные деятели стриптиз-индустрии в России явным образом демонстрировали свое желание наконец-то выработать общие правила игры, самоорганизоваться и даже, возможно, самоотрегулироваться. Представители «стыдного бизнеса» на полном серьезе обсуждают предложения по созданию профессиональных союзов и объединений работников стриптиза. Немудрено: этот сегмент шоу-бизнеса растет, здесь появляются серьезные игроки — и даже первые сетевые стрип-заведения.

«Я красотка. Я сексуальная. Я разумная», — хором произносят привлекательные девушки вслед за мужчиной со сцены. На сцене с микрофоном — Лаки Ли, владелец и генеральный директор мужского клуба Golden Girls. В цветастой рубашке и серебристых кедах он похож не столько на руководителя бизнеса с оборотом более миллиона долларов в год, сколько на ведущего модной вечеринки. Десятки девушек, рассевшихся вокруг на кожаных диванах, одеты еще более легкомысленно — в полупрозрачные обтягивающие наряды, от которых при желании могут легко и быстро избавиться. Традиционное производственное собрание с элементами аутотренинга Лаки проводит каждый рабочий вечер, перед открытием заведения: посвящает сотрудниц в текущие дела, отмечает достижения коллектива, призывает к борьбе с курением, дает установку на хорошее настроение. Заканчивается тренинг обязательной «клятвой Golden Girls», в ходе которой девушки, помимо прочего, обещают стремиться к высшей цели своего существования — счастливому браку и материнству.

Для российского стриптиза эта картина скорее нетипична. По оценкам игроков рынка, около 95% отечественных стрип-клубов принадлежит к категории «хард»: так называют заведения, где подразумеваются сексуальные услуги. Понятно, что о моральном облике и жизненных целях сотрудниц владельцы таких клубов заботятся мало. К интиму в клубах, как правило, девушек никто не принуждает, однако если стриптизерша отказывается «подрабатывать» таким образом, ее заработок оказывается куда меньшим, чем у менее щепетильных коллег. Завуалировать проституцию можно по-разному. Кто-то предлагает услуги «массажного салона», расположенного на территории клуба, либо просто имеет специальные комнаты «для расслабления». Но чаще используется практика «увольнений»: клиент платит определенную сумму за то, чтобы девушка на время покинула клуб и составила ему компанию на час или на всю ночь. При этом от 50 до 70% дохода от «увольнений» получает заведение. Взятки с него гладки — ведь все дальнейшее «обслуживание» происходит не на территории клуба.

— В «лайтовых» клубах секса нет, поэтому там зарабатывают по-другому: девушкам попросту приходится выпрашивать у мужчин деньги, — рассказывает Лаки Ли. — Обычно танцовщица заказывает за их счет дорогие коктейли из специального меню, и часть стоимости напитков бар отчисляет ей. Это так называемая консумация — «вымогательство» под видом угощений. Случается, на четвертом–пятом коктейле девушке становится плохо, она физически не может выдержать столько алкоголя. Мы были первым в столице заведением, которое полностью отказалось от подобных вещей. Танцовщицы в Golden Girls зарабатывают исключительно на приватных танцах и чаевых, которые им оставляют.

Как говорят участники этого рынка, доходы клубов категории «лайт» примерно в четыре–пять раз ниже, чем у заведений с интим-услугами. Тем не менее публика здесь, как правило, богаче и выше статусом: отсутствие секса в «меню» — косвенный признак элитарности заведения. По словам Лаки Ли, заработать большие деньги в таких клубах сложнее, однако тем выше их ценность: танцовщицы получают шанс на «социальный лифт», накапливая опыт общения с влиятельными мужчинами. В большинстве столичных стрип-клубов девушки могут зарабатывать до $10 тыс. в месяц: эта цифра складывается из приватных танцев, консумаций, «увольнений», чаевых. В «лайт»-бизнесе такая сумма достижима только для «звезд», в среднем ежемесячный заработок составляет $4–5 тыс. В регионах танцовщицы, не предоставляющие интим-услуг, получают в разы меньше — как правило, не более тысячи долларов. Заработок сильно зависит от времени года, профессионализма и внешних данных девушки. Кроме этого, определенную ценность имеют подарки, которые часто преподносят артисткам стриптиза: цветы, сладости, украшения. Чем выше статус клуба, тем чаще случаются подарки и выше их стоимость: успешные мужчины нередко занимают покровительственную позицию по отношению к девушкам.

ПОП-КУЛЬТУРА

По данным американской Ассоциации клубов для взрослых (ACE), мировая индустрия стриптиза оценивается в $75 млрд. Она объединяет не только стрип-клубы, но и изготовителей одежды и обуви для стриптиза, школы стрип-пластики, ивент-агентства, специализирующиеся на эротических шоу. В США, как отмечает аналитическое агентство Marketdata, в 2013 году насчитывалось около 3,5 тысячи стрип-клубов, в которых работало свыше 350 тысяч танцовщиц. Средний годовой оборот небольшого американского клуба не превышает полумиллиона долларов в год. Однако в таких, например, регионах, как Лас-Вегас, доходы клубов могут достигать $50 млн, особенно если заведения работают при казино.

Подсчитать хотя бы приблизительное количество стрип-клубов в России эксперты не берутся. Бизнес остается закрытым, а владельцы предпочитают держаться в тени и не говорить про деньги. В провинции и вовсе такие заведения нередко работают на полулегальной основе, ютясь по переулкам и подвалам, а значительная часть оборота проходит по серым бухгалтерским схемам. По оценкам Лаки Ли, в Москве стриптиз можно посмотреть в 80 клубах. Внешнее убранство, уровень «пристойности» и подготовки артисток абсолютно разный: где-то танцуют на барных стойках и раздевают официанток, а где-то делают ставку на изобретательную шоу-программу.

— Золотым веком отечественного стриптиза принято считать середину девяностых, — с легкой ностальгией в голосе рассказывает Лаки Ли. — Именно тогда в столице гуляли шальные деньги нефтяников и банкиров. В клубах тех лет спускались целые состояния: я видел, как в первом стрип-клубе Dolls, открытом американцами, люди засовывали в трусики стриптизершам пачки по десять тысяч долларов. Да и девушки тогда были покруче. После падения советского режима в стриптиз валом валили красавицы с хореографическим образованием, гимнастки, акробатки: другую работу они найти не могли. Стриптиз в те годы был эксклюзивом, привилегией высшего общества, а потому мог диктовать свои условия. Интима в нем было на порядок меньше, чем сегодня: люди приходили в клубы не для сексуального удовлетворения, а ради общения. Кроме того, заниматься проституцией не требовалось, поскольку можно было заработать и так. А когда поток денег начал иссякать, стриптизу пришлось стать более демократичным, пойти в массы. Тогда и опустились границы морали.



Клуб Golden Girls — детище нового времени, однако с первых дней своего существования он претендовал на элитарность. Он открылся в 2002 году и входил в Golden Palace Group — холдинг крупнейших казино Москвы. Правда, в конце «нулевых» акционеров холдинга обвинили в причастности к мафии, преследовали и судили, а клуб на некоторое время закрылся. В 2010 году его выкупил предприниматель Сергей Ли, к тому времени уже набивший руку в отрасли: он владел «демократичным» клубом Show Girls. Не так давно Сергей сменил имя на Лаки, то есть «Счастливчик»: по его словам, оно лучше соответствует жизненным принципам бизнесмена.

В ближайших планах Лаки — зарегистрировать в России профсоюз стриптизерш и создать Ассоциацию российских стрип-клубов. Он пытается добиться того, чтобы девушки не стеснялись своей работы и могли использовать возможности клубов для построения успешной жизни. «Стриптиз учит не столько красиво раздеваться, сколько управлять своей сексуальностью, — считает он. — Женщина должна осознавать, чего она хочет, и использовать природные данные для достижения своих целей. Я знаю множество примеров, когда артистки стриптиза удачно выходили замуж за гостей клуба, в котором они работали. Умные девушки понимают, что лучше овладеть искусством манипулирования мужчиной, чем бездумно крутиться на пилоне».

Для этого в Golden Girls разработана целая программа по подготовке будущих невест: они занимаются с хореографом, специалистом по актерскому мастерству, стилистом, психологом. Уже через полгода, по словам Лаки Ли, девушка кардинально меняется: лучше разбирается в жизни, становится более успешной, коммуникабельной, повышает самооценку, ставит себе более высокие цели и задачи, расширяет кругозор. На одном из собраний сотрудницы внезапно принялись обсуждать гражданскую войну в Сирии. Оказалось, тема настолько их волнует, что решено было публично отреагировать на политические события. В итоге стриптизерши снялись в «антивоенном» эротическом календаре, предназначенном главам мировых держав. Подготовка сотрудниц клуба к замужеству занимает три–пять лет; дольше в стриптизе, по мнению Лаки, лучше не задерживаться. К слову, глобальную цель любой женщины руководитель клуба определяет однозначно — создание счастливой семьи. «У меня здесь не только фабрика невест, но и программа по увеличению рождаемости», — шутит он.

РАЗМЕР ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ

Впрочем, у большинства владельцев стрип-клубов голова болит отнюдь не из-за вопросов национальной демографии. Экономическая рецессия сократила приток клиентов во все развлекательные заведения, а по тем, где принято сорить купюрами, она ударила особенно сильно. Клубы ищут новые способы привлечь публику: вводят дни с бесплатным входом или неограниченным потреблением напитков в баре, устанавливают скидки на приватные танцы, устраивают тематические дискотеки и бурлеск-шоу. Борьба за аудиторию ожесточается еще и вследствие растущей конкуренции.

Выживает, как водится, сильнейший. Российский стриптиз мало-помалу начинает экспериментировать с сетевым форматом, причем «в тираж» выходят, как правило, демократичные, а не элитные заведения. Сети предпочитают развиваться в регионах, а не в столице: там меньше соперников и ниже уровень требовательности посетителей — а значит, можно обойтись относительно скромными финансовыми вложениями. Самый крупный в России сетевой проект — мужские клубы «Зажигалка», которые насчитывают почти три десятка заведений от Санкт-Петербурга до Хабаровска. Первый стрип-клуб сети открылся в Томске в 2002 году; с тех пор «Зажигалка» развивается не только в России, но и в ближнем зарубежье: один из клубов расположен в Одессе. По словам совладельца сети Дениса Кравцова, инвестиции в открытие каждого нового клуба составляют примерно 10 млн руб., окупаемость — около трех лет. В большинстве провинциальных городов, где открывалась «Зажигалка», заведения этой сети становились первопроходцами в области стриптиза. Однако в последние годы конкуренция в регионах обостряется, а открытие новых клубов требует все больше внимания и денег.

Владелец стрип-клуба Golden Girls Лаки Ли разработал целую систему по превращению своего заведения в «фабрику невест». Статистику удачных браков своих танцовщиц с клиентами бизнесмен не раскрывает.

— Сейчас уже немыслимо открыться, имея четыре стены, пилон и пять девушек в шоу-труппе, — объясняет Кравцов. — Когда индустрия только зарождалась, на первое место выходил «вау-фактор»: люди приходили посмотреть на обнаженных девушек, это было в новинку. Сегодня посетителям куда важнее атмосфера заведения, а удивлять приходится не просто голым телом, а шоу-программой. Впрочем, я до сих пор регулярно встречаю на периферии стрип-бары, в которых единственное, что можно делать, — это грустить за рюмкой водки: такой тошный и монотонный в них стриптиз. В США или Европе подобные заведения не просуществовали бы и недели.

Уникальность и разнообразие шоу-программы прямо влияет на экономическую успешность стрип-бизнеса. Стрип-клубы не рассчитаны на проходимость классических ночных клубов, которые зарабатывают на продаже входных билетов и баре, публика здесь не такая массовая. Поэтому единственный способ повышать маржинальность — увеличивать размер среднего чека. Для этого надо задержать гостей в заведении как можно дольше: приватными танцами, беседами, шоу-номерами в режиме нон-стоп. «В нашем бизнесе нужно постоянно меняться, нельзя быть скучным», — подчеркивает Кравцов.

Столичные держатели клубов в регионы не торопятся. «Боюсь распылять усилия», — объясняет Лаки Ли. В погоне за количеством действительно есть риск потерять качество и пресловутую «элитарность», а уж тем более проконтролировать выполнение запрета на секс в клубе, если таковой имеется. Поэтому «Зажигалка», например, принципиально не рассматривает предложений по покупке франшизы, предпочитая органический рост. Большинство сетевых стрип-клубов ограничивается открытием трех–четырех заведений: московская сеть «911», к примеру, представлена, помимо столицы, только в Екатеринбурге, а сеть «Провинция» из Ростова-на-Дону концентрируется на юге страны.

Между тем интерес к России проявляют иностранные инвесторы: здесь открываются франшизы международных сетей — например, «Мятный носорог» или бар с откровенными танцами (то есть с умеренным стриптизом) «Гадкий Койот». Но серьезной угрозы отечественному бизнесу в зарубежных стрип-сетях игроки рынка не видят. По словам Лаки Ли, существует огромная разница между тем, как принято исполнять стриптиз в России — и в Америке: местные игроки гораздо лучше могут понять психологию отечественного зрителя:

— Как работает стриптиз в США? Американцы рассаживаются вплотную возле небольшой сцены, чтобы лучше все рассмотреть, и кидают чаевые — доллар–два. Танец имеет мало общего с искусством, это обычная демонстрация гениталий. Стрип-клуб — единственное место, где мужчина может показать свое превосходство над женщиной; во всех остальных случаях это уголовно наказуемо. В русском стриптизе мужчины садятся подальше от сцены, чтобы не чувствовать стеснения. У них другая мотивация: русский хочет видеть не анатомию, а внимание к себе со стороны красивой женщины. Он приходит, чтобы насладиться ее образом — пластикой, грацией, манерой общаться. Ему важно флиртовать, участвовать в ритуале соблазнения. У нас в стране так долго превращали женщин в академиков и шпалоукладчиц, что многие из них разучились любить и дарить ласку. И для меня странно, что общество до сих пор относится к эротическому бизнесу с предубеждениями: стриптиз — это же как центр психологической помощи, который помогает снять стресс и убрать комплексы.

Наталья Югринова